Конституционный суд по результатам рассмотрения жалоб жителей Ульяновской области и Башкирии, осужденных за хищение мобильных телефонов, которые потерпевшие забыли в транспортных средствах, признал конституционными положений статей 158 УК РФ и 227 ГК РФ.

Как указал Конституционный суд России, статья 158 Уголовного кодекса России сама по себе не предопределяет ни отнесение к хищению действий по противоправному распоряжению найденным чужим имуществом, ни исключение таких действий из состава кражи. Законодатель закрепил в Гражданском кодексе России основания приобретения права собственности на имущество, собственник которого неизвестен, в том числе на находку. Закон обязывает лицо, нашедшее потерянную вещь, немедленно уведомить об этом человека, потерявшего ее, возвратить вещь этому лицу, а равно сдать вещь, найденную в помещении или на транспорте, лицу, представляющему владельца этого помещения или транспортного средства.

Активное поведение лица, нашедшего вещь (заявление о находке, поиски ее собственника и т.п.), исключает уголовную ответственность за ее хищение и служит законодательно конкретизированным критерием для разграничения правомерного и противоправного деяния. Вместе с тем, несовершение таких активных действий хотя и является по общему правилу неправомерным, свидетельствующим о гражданско-правовом деликте, но не предопределяет вывод о наличии признаков преступления. Конституционный суд России отметил важное обстоятельство: если лицо, обнаружившее найденную вещь, наряду с невыполнением действий, предусмотренных статьей 227 ГК России, совершает сокрытие найденной вещи (в тайнике, в своих вещах) либо сокрытие (уничтожение) признаков, позволяющих индивидуализировать это имущество или подтвердить его принадлежность законному владельцу (вытаскивает сим-карту из телефона, снимает чехол), то такое активное поведение может свидетельствовать о возникшем умысле на хищение этого имущества и о наличии корыстной цели. В таких случаях деяние, начавшееся как внешне правомерная находка, может перерастать в преступление, утрачивая признаки правомерности и предполагая уже не судебную защиту, а ответственность.

Такое противоправное и активное сокрытие имущества свидетельствуют о выходе за частноправовые пределы, очерченные гражданским законодательством. Признаки такого злоупотребления могут расцениваться в качестве составообразующих признаков кражи. Следовательно, если вещь утрачена в месте, известном законному владельцу, и он имеет возможность за ней вернуться или получить её, либо по индивидуальным свойствам вещи законный владелец может быть идентифицирован и нет оснований полагать, что вещь является брошенной, то лицо, которое обнаружило такую вещь в подобной обстановке, осознавало или должно было осознавать указанные обстоятельства и при этом не только не предприняло доступных ему мер найти законного владельца вещи, не сдало ее в установленном законом порядке, не обратилось в правоохранительные органы или в органы местного самоуправления с заявлением о находке, но и активно сокрыло вещь для тайного обращения ее в свою пользу или в пользу других лиц, совершает тайное хищение – кражу.

Противоправным может быть признано поведение лица, когда оно непосредственно наблюдает потерю вещи, имеет реальную возможность незамедлительно сообщить законному владельцу о потере и вернуть ему вещь, но вместо этого тайно завладевает ею. Такое поведение, направленное на окончательное лишение законного владельца утерянного имущества и распоряжение чужим имуществом как своим собственным, по своей природе является кражей.

Заместитель прокурора Староминского района советник юстиции Е.Н. Фененко